[Гьялти]

Полная, круглая, белая луна выглянула из-за склона Ямы и осторожно, как майко на параде, медленно и изящно переставляя ножки в окобо по вершинам сосен, потянулась к западу.
Хасу-даймё пил теплое сакэ на веранде своего дома и любовался луной.
Перед ним стоял кувшин, полный еще на половину, что само по себе согревало истерзанное сердце даймё, лежали на вышитой салфетке рисовые сладости и чуть в отдалении - майко Каиро-сан.
Шелковое кимоно майко, светло-бежевое, расписанное журавлями, было распахнуто на груди; четкие, длинные штрихи узора сбились в складках, как встревоженные птицы, словно бы и правда кто-то спугнул с воды стаю журавлей.
В белом свете луны черной казалась густая, не остывшая кровь, щедро залившая грудь и бок майко. Даймё отставил стакан с недопитым сакэ и вознес глаза к луне.
_ За что? - безмолвно спрашивал он, _ за что мне все это?
Затем он долил стакан до самого верхнего края и стал пить, чувствуя, как тепло и покой наполняют его.


или что было в истории после того, как занавес опущен и книга закрыта. снова лютый кайлакс

Волна плеснула и скатилась по борту вниз, расхлябанно лизнув пеной красные доски. Плотная водяная взвесь опустилась на плечи, на волосы, солено осела на губах. Шелк намок. Шерсть намокла. Слезились глаза.
- Отпусти меня, - тихо сказала Каиро-сан, стоя лицом к морю. Брызги почти полностью смыли грим, но Хасу-даймё и без того хорошо (не только глазами) знал это лицо, и не смотрел на него. Он смотрел на берег, взъерошивший горизонт. Новая волна толкнула корабль.
- Это решение я не могу принять. Приказ сёгуна ясен - ты остаешься со мной до самого момента победы.
- А потом?
- Потом тебе будет дарована свобода.
Хасу-даймё запнулся на последнем слове, как будто подавился им, как будто слово не было просто словом. Каиро-сан сделал вид, что не заметил.
- Мне невыносима такая жизнь.
- Актер говорит, что не может вынести притворства? - Хасу-даймё попытался рассмеяться и не смог.
- Я сбегу.
- Ты можешь это сделать.
- И тогда я стану руками Минамото.
- И это тебе доступно.
- И ты позволишь?
Пена застревала в просмоленных промежутках между досками. Хасу-даймё искал ответ.
- О-Рю-химе мудро использует твои таланты. Намного мудрее, чем я. Она лучше знает тебя, по-другому относится. Мне будет нелегко победить Минамото.
Каиро-сан вздохнул, тяжело, как если бы в его трахее застрял маленький дракон.
- Притворись, что не видишь, как я снимаю лодку?
- До середины пути до острова. Дальше я не смогу быть слепым.
- Что ты скажешь сёгуну?
- Не знаю еще. Придумаю.
- Думай хорошо, эти слова потом войдут в летопись и будут произноситься со сцены!
Со сцены. Хасу зябко втащил руки в рукава и отступил от борта.
- Надеюсь, ты одумаешься, и скоро.
- Прощай.
Восходила луна.

***
Солнце плескалось слепящими чешуйками по груди моря. Море длинной толстой губой шлепало мокрый рыхлый песок.
Хасу-даймё сидел на гребне дюны, сложив руки на коленях, с закрытыми глазами, которые настойчиво щекотало солнце.
Он давно не носил шелковых тяжелых одежд и громких титулов, давно не ступал на палубу большого корабля, не водил деревянным стилосом над навигационной картой.
Давно был один,
Но когда тяжелая теплая рука надавила на его плечо, он не вздрогнул.
- Каиро-сан.
- Домо.
- Я более не твой домо.
- Никогда им не был (Всегда им будешь).
- Как дела у юного императора?
Шорох песка сказал ему, что Каиро сел. Хасу вслепую нащупал рядом теплую (родную) руку.
- Ты принял в свой дом Цусиёмо? Сделал ее своей гейшей?
- Мой статус обязывает иметь в доме собственных слуг и собственную гейшу.
В руке его остался только песок, и он, высыхая, опадал.
Хасу ждал, что Каиро поднимется, прошуршав подолом и рукавами нескольких одежд, и оставит его, в там виде - в том мире, каким тот был до его прихода
(ждал, что Каиро стиснет его и простит, чтобы, словно скованный стальным обручем, Хасу мог обрести свою гавань)
Но понимал, что, как только шелк потянется вверх,в мире его образуется дыра, вроде той, какую, умирая, оставляют звезды, и его затянет, раздавит этой дырой, и в его гэта вступит ёкай (без души, без цели, без надежды).
Каиро не шевелился. Солнце трогало веки Хасу. Каиро трогал его мысли. На воде дрожали белые чешуйки света.

[вобщем,
Каиро расскажет, на вопрос Хасу, что да, О-Реу очень сильна как куноити и под руководством Руюка-сохэя и при ее (не всегда добровольной) помощи он достиг высоких результатов и вообще ему внезапно нравится у Минамото. И если кому-то больше по душе Цисуёмо, то и пожалуйста, и не очень-то и хотелось
на что Хасу ему ответит, что гейша Каиро-сан погибла в водах, а самурай Беру неизвесно откуда появился. но ходят слухи, что он сын О-Рею-хима, и никакого отношения ни к Каиро-сан, ни тем более к Хасу-даймё не имеет и иметь не может.
Поэтому можно было завернуть все прошлое в листья батата и отправить по реке, и Каиро вернул руку в руку Хасу-даймё, и можно было писать такие танка и хокку, в которых не все умерли]

***
В бело-розовой тишине предрассвета тихо шелестели листья бамбука у заводи, В комнате у татами горели свечи. Каиро читал свитки.
- О, посмотри! Хино-даймё предлагает одну десятую урожая с их полей за охрану от разбойников
- Каиро! - Хасу полусидел под грудой шелка, в перекрестье теней от свеч и зарождавшегося солнца.
- Что? Это интересный участок. С востока его владения граничат с горами, где, по легенде, обитают оммедзи,и..
- Каиро!
- Я мог бы, под видом охраны.. ну что?
- Ты порвал мое кимоно.
В руках Хасу - истерзанные лоскуты, поникшие, словно убитая лань. Каиро стянул с плечь и бросил в него свою юкату.
- Завернись.
Хасу влез в юкату, изо всех сил стараясь выглядеть рассерженным. Ну хотя бы не улыбаться так широко.

***
Посыльный О-Рю-химе сидел, напряженно прижав потные ладони к коленям, и мелко трясся. Привяжи какая-нибудь смекалистая хозяйка к нему сейчас болтушку, он сбил бы превосходное масло одной только силой своей дрожи. Послание, которое он принес, внимательно изучал Хасу и все больше мрачнел.
- Что?! - наконец вскричал тот шепотом. - Сколько кораблей? Они собираются захватить Хино или закупорить пролив? Да половины хватит, чтобы Хино смог по палубам дойти до дворца О-Рю-химе, ни разу не замочив ног! Я сейчас напишу Ее Сиятельству, - шипел Хасу, раскатывая чистый свиток для ответа. - Да, что-нибудь слышно о самурае Беру? Его нашли?
- Ннет, мой... - начал посыльный и замолчал, обжегжись о суровый взгляд, продолжил тоже шепотом: - Нет, мой господин, даже следы его теряются.
- Плохо. Очень плохо, - почему-то просветлел Хасу и углубился в свиток. Тени плясали на прекрасной, расписанной журавлями ширме за его спиной.

*
Закончив дела, Хасу вылез из официального кимоно, оставшись только в юкате, которая была слишком широка ему в плечах, и утек за ширму, где сразу нырнул в ворох шелка на татами. Что-то тяжелое, как рука океана, и теплое, как ласка Аматерасу, накрыло его.
- Приходил кто-нибудь? - спросил сонный голос
- Не-а, - ответил честный Хасу и уснул.

***
[Каиро-сан отправится оставлять следы, чтобы О-Рю-химе не начала Официально Подозревать - это где-то на недели полторы. И в эти полторы недели к Хасу явится Цусиёмо. Мол, мой домо, я восстановила свою лицензию гейши и хочу к тебе вернутся, ой, а что это у тебя кимоно разодранное?
Хасу начнет врать (не краснея), что на него напали! злые вражеские ниндзя! Но он отбивался!
Ах! воскликнет Цусиёмо. и тайком побежит к О-Реу, потому что она на самом деле заслана О-Рю-химе, проверить, а не "опять они"-ли. Цусиёмо расскажет О-Реу и потребует найти этих таинственных ниндзя, напавших на ее домо - а поскольку ее домо теперь лоялен Минамото, то и нападение можно приравнять к нападению на О-Рею-химе...]

***
В комнате натоплено. Бумага стен отливает желтым жаром. О-Рю-химе в белом кимоно поверх шести других одежд сидела у растолпенного котацу. Тонкие сильные брови ее сошлись жестко у переносицы.
Мозаика не складывалась
Слова рыдающей от отчаяния Цусиёмо еще больше запутали ее. Если принять, что Беру приходил (и когда) в дом Хасу, чтобы убить его (зачем?), то как получилось, что последний отделался лишь порванным кимоно (без следов крови?). Кимоно было на манекене-обманке? То есть, Хасу знал о приходе Беру заранее? Как? Почему?
Бывший враг отвечал неизменно вежливо и многословно, во все других вопросах оказывал неоценимую помощь и посильное содействие. Во всех, кроме поисков Беру. Он менял тему, отказывался приехать лично, отмахиваясь подготовкой к захвату Хино. Он даже отослал свою собственную гейшу. О-Рю-химе положила длинную сигарету в мундштуке на угли, пока кончик не затлел. Отвратительная привычка. Что скрывает Хасу. Почему он это скрывает. Сколько зубов осталось у этой змеи? И не безопаснее ли будет... может быть, полностью и начисто снести ей голову?
О-Рю-химе прикурила и ударом в маленький гонг позвала посыльного.

Молчание Хасу, рассуждала О-Рю, озачало, что даймё попросту знает, где находтися Беру. И скорее всего, это "где" - его собственное поместье, либо место, часто им посещаемое.
Что означало, что "они опять", иначе, с неудовольствием думала О-Рю, Хасу бросил бы все доступные ресурсы на поиски ее сына.
Поначалу она хотела приказать Цусиёмо любым способом соблазнить Хасу и так выведать у него правду, но потом пришла к выводу, что едва ли это выполнимо. Тогда она повелела гейше выманить Хасу из поместья под любым предлогом, но так быстро, чтобы он не успели ни предупредить, ни оставить записки. И продержать в указанном прицессой месте определенное время, но так, чтобы он ничего не заподозрил.
Цусиёмо горько вздохнула, но согласилась, что для блага ее домо придется совершить небольшой обман.

В полури от поместья Цусиёмо велела кучеру остановить повозку. Она сняла с себя дорогие кимоно, облачилась в три не самых любимых и принялась рвать их на себе. Затем она вышла на дорогу и обвалялась в пыли. После сняла гэта и велела кучеру отправляться в город и ждать ее там, никому не рассказывая о том, что произошло. Сама же она босиком направилась в поместье.
Полри оказалось достаточно. чтобы нежные ноги Цусиёмо сбились в кровь, а сама она падала от усталости.
Такой и увидел ее Хасу-даёме, который с самого утра разыскивал различные предлоги, чтобы как можно больше времени проводить на веранде (и смотреть на дорогу)..
- Кто это там, внизу? - спросил он слугу.
- Да это же гейша Цусиёмо! Кажется, она идет пешком уже долго.
- Пешком? Видимо, что -то страшное случилось. Помоги ей.
Хасу смотрел с тревогой, как легкая повозка достигла гейши и приняла ее. И тревога Хасу, хоть и касалась здоровья девушки, едва ли была связана с уже настигшей ее бедой.
- Что случилось? - спросил он, присаживаясь рядом с футоном, когда лекари осмотрели Цуисемо, а слуги омыли ее.
- Скорее, - слабо пробормотала она, - Клан Ниевара взбнтовлся против Минамото!
Цусиёмо рассчитывала, что Хасу сорвется немедленно и ударит Ниевара, воспылав негодованием преданного вассала и осорбленого домо, а пока ведется война, и потом, пока они разбираются в причине, люди О-Рю-химе успеют выполнить назначенное. Однако Цисиёмо недооценила силы, что привязала взгляд Хасу-даймё к дороге в Куруми.

@темы: сосна и куница