Часть 5. За закат
читать дальшеОт солнечных разводов, желтых, красных, оранжевых, багровых, огненных, охряных, палевых, прозрачно-розовых, как кожа ребенка, нестерпимо-ярких, как пожар в ночных джунглях, некуда было спрятать душу. От точки на закат, от точки на восход тянулась через мохнатую грудь саванны узкая бетонная дорога, до бушующего красками горизонта, до самых гор, до пологого побережья, и верилось, что земля круглая и вертится, а над ней, где-то высоко, такие большие и такие глупые звезды.
Доктор чувствовал под спиной нагретый бок «Лендровера» и плечом, на краю ощущений – Морблайт.
- Вы улетаете завтра.
- Да.
Руки в карманах брюк, они смотрели с дороги на веранду дома, метрах в пятидесяти впереди, где разыгрывалось прощальное вечернее представление. Майкрофт в партере – в углу у перил, в любимом плетеном кресле Морблайт. Ирэн – на сцене, сидит на балюстраде полубоком, закинув ногу на ногу. Она флиртует, неприкрыто, на грани дерзости. Шерлок – на мнимой галерке, по сути же – под светом всех прожекторов. Он старается выдержать лицо, отвечать язвительно, обращать каждую шпильку против пустившего ее, но их двое, они развлекаются, и он не выдерживает. Скулы краснеют, пальцы сцепляются в замок: он злится. Майкрофт хохочет. Ирэн торжествует.
- Вы прожили тут три месяца.
- Как будто целую жизнь. Спасибо тебе.
Она мельком обернулась, царапнула отражением улыбки в разбитом зеркале, нагнулась за травинкой.
- А через десять часов вы улетите обратно.
- Ты за этим меня позвала?
Зажав травинку между зубов, она кивнула на веранду. Кульминация близилась, красный пятнами Шерлок вскочил, что–то объяснял, широко взмахивая руками. Майкрофт хохотал, запрокинув голову, Ирэн невозмутимо и соблазнительно улыбалась.
- Я позвала тебя, чтобы сказать то, что вы не поняли за три месяца, за пять лет. Но не буду, такое осознание должно прийти само. Я скажу другое. Вы улетите через десять часов, и все, что произошло и произойдет здесь – останется здесь.
- Да?
- Да.
Уотсон вытянул травинку из ее зубов, отбросил, одной рукой подхватил Морблайт за талию и притянул к себе.
- Я.. немножко другое имела в виду.
- Разве?
Крики теперь доносились даже сюда.
- Да в конце-то концов….
Он вел машину, она показывала дорогу; та стелилась под колеса ровно и покорно. Так и надо. Так и должно случиться. Они остановились где-то в безымянной пустыне. Потянулись друг к другу.
Гладкая липкая кожа сидений, неудобно низкая крыша. Отвечая на поцелуй, Морблайт позволила расстегнуть на себе блузку. Джон осторожно полу-уложил, полу-усадил ее, попробовал посмотреть в глаза, не осмелился, приник к шее.
Сладкая она была, и горькая, как лакричный леденец, и долгая, и томная, и тугая, больно сжимала его волосы, направляя его, и только усмехалась, прикусывая губу, когда он шептал имя в ее ключицы, в сгиб локтя, по животу. Шелковое имя, шуршащее. Не ее.
Они вернулись в последний момент, заскочив на несколько минут домой за замкнутым на все замки Шерлоком. С ним, впрочем, никто не стремился разговаривать. Джон спал на заднем сиденьи, Морблайт вела, грызя очередную пластмассину.
- Давайте прощаться?
Серая сталь непогоды. Полчаса до отлета.
- Удачи, - брат с сестрой обнялись, едва прикоснувшись к локтям друг друга, клюнули друг друга в щеку. О понятии дистанции в этой семье Джон давно перестал думать, просто принял в объятия теплое еще тело, такое знакомое, наслаивающее на усталую дремоту вязь щекочущее-приятных воспоминаний. Морблайт сложила локти вокруг его шеи.
- Оставайся, - неожиданно для всех и для себя сказала она. И, неожиданно для всех и для себя, он ответил.
- Останусь.
- А ну до встречи тогда, - Шерлок захлопнул самый-самый последний замок. Протянул руку доктору, больше мазнул, чем пожал, убежал на самолет.
- Обиделся.
- Не маленький.
Морблайт помогла с получением австралийской лицензии, с практикой в Мельбурне. Четыре дня в неделю, плюс ненормированный рабочий день в качестве их с Ирэн личного консультанта и медика. Иногда они приходили рваные. Иногда он доставал из них пули. Иногда – черный, ржавый прут застарелой тоски. Иногда забирал их из КПЗ, подвала, запертой комнаты в заброшенном доме, с международной конференции – в Австралии тоже варилась политика. Иногда они складывали самолетик из всех заказов и запускали к черту, чтобы отдохнуть тихим бесконечным вечером на пропахшей табаком и памятью веранде. Втроем.
В тот вечер неожиданно прилетел ветер с гор, неясный, как след от дыхания на стекле, но дающий прохладу.
Морблайт разложила на круглом столике вымытые коробки из-под табака и размышляла над ними, в задумчивости грызя чубук незажженной трубки. Ноги они по-хозяйски закинула на Джона, и тот не возражал, изредка поглаживая узкие ступни.
Ирэн вернулась, свежая, как будто не проехала только что по австралийской суши несколько сотен километров. Она поцеловала Морблайт в щеку, устроилась за спиной Джона, локтями на его плечах, опустила в руки открытку в конверте. Он вскрыл.
- Надо же. Он все еще живет на Бейкер-стрит.
- ..или хочет, чтобы ты так думал. Чего пишет? - одна женщина передвинула жестянку. Другая наклонилась, чтобы прочитать через его плечо.
- Ничего примечательного. Погода, политика, беготня, скука. Миссис Хадсон передает привет.
- Он спрашивает, не хочешь ли ты вернуться, - Морблайт будто в шахматы играла этими коробочками. Джон посмотрел на своих женщин, к которым относился, как к кошкам - высшим божествам жизни, и усмехнулся.
- Нет. Не хочу.
Ирэн взъерошила его волосы.
- Может быть, ты и прав. Вряд ли мы отпустим тебя.